Поллейн выглянула из секретного туннеля и повела Достейна в коридор, ведущий к ее комнатам.

— Ш-ш-ш! — по-девичьи шикнула она, заставив Достейна залиться краской. — Хочу, чтобы это было для него сюрпризом.

Он глупо кивнул, мучительно осознавая, как вспотела его ладонь в ее руке.

Они вошли в ее комнату. Простой машинный дух двери распознал ее запах и открыл ее внутрь, беззвучно сдвинув назад пару дюймов пластали. Он спохватился, что она каким-то образом проникла в его комнату, а он даже не узнал как.

— Пожалуй, я лучше вернусь обратно, — сказал он, вдруг испугавшись. Может, ему следовало действовать на опережение, сломать ее слабую шею в своих руках, но она была такой сильной, и к тому же он сомневался, что заставит себя пойти на такое.

— Не глупи! — сказала она. — Слушай, он здесь. Он хочет встретиться с тобой.

Он успокоился достаточно, чтобы прислушаться. Сквозь журчание воды доносилось нестройное пение. Поллейн потянула Достейна за собой, и они вошли в ее покои. Комната оказалась обворожительно-женской и в полном беспорядке. Он ожидал найти в ее постели веточки, так много времени она проводила на улице.

Пение стало громче. Дверь в ванную Поллейн была приоткрытой. Изнутри выходил пар, золотистый в свете ламп. Вода перестала течь. Пение стихло несколькими мгновениями позже.

— Дил? — позвала Поллейн, радостно захлопав в ладоши. Она как будто искрилась от счастья.

Достейн отвернулся, а затем посмотрел снова, словно клоун на представлении, не в силах поверить глазам. Она и в самом деле искрилась, вокруг ее головы вспыхивали огоньки-светлячки. Похожее странное чувство он испытывал при возвращении с горы, но тогда он отмахнулся от этого. Дважды — уже слишком. Он отступил от тети, но она крепко держала его за руку.

Достейн ожидал увидеть странного волосатого человечка с гор, однако вместо него вышел юноша с гладкой кожей и обмотанным вокруг пояса полотенцем. Он выглядел чуть старше Достейна, но отличным во всех других отношениях. Вместо благородного жирка Достейна он обладал рельефным, будто у статуи, торсом, безупречной кожей, которая из-за освещения выглядела загоревшей, почти золотой. Волосы его также были золотистыми, а лицо столь прекрасным, что на мгновение Достейн даже перестал хотеть Поллейн.

Но глаза, они остались теми же. Возможно, еще хуже. Достейн отвел взгляд, прежде чем успел попасть в их ловушку.

— Здравствуй, Достейн. Рад встрече.

— Кто ты?

— Ты знаешь, кто я такой.

— Дьявол из леса, — сказал Достейн, рискнув взглянуть на него.

Юноша бросил на него укоризненный взор.

— Ты знаешь, что меня зовут не так. Почему бы тебе не называть меня Дил, как зовет меня твоя любимая тетушка. Вполне уместно, не находишь? Что-то среднее между именем, которое не мое, и тем, которое я тебе не назову.

— Что с тобой случилось?

— Ты про ту ужасную шкуру? — Дил потер плечо. На пол упала косматая прядь. — Исчезла, хвала твоей тете. У нее не только милое личико. В ней есть настоящая магия.

Поллейн взвизгнула от радости:

— Он сказал, что я одаренная. Ты можешь поверить? Я, одаренная! А я-то ничего не сделала!

— О, еще как сделала. Ты — ключ, дорогуша, к миру восхитительной услады. — Он фривольно приобнял ее за талию.

Наконец Поллейн отпустила руку Достейна. Он испытал одновременно облегчение и яростную зависть. Дил неприятно ухмыльнулся ему, а затем присел на кровать, утянув за собой Поллейн. Он похлопал по простыням рядом с собой:

— Присядь-ка. Нам нужно многое обсудить.

— Лучше я вернусь к себе в постель, — жалобно сказал Достейн.

— Ладно. Тогда можешь поспать в своей кроватке еще двадцать семь ночей, прежде чем имперские войска войдут во дворец и выволокут тебя из нее, чтобы остаток жизни ты пробыл рабом.

— Ты о чем? — встрепенулся Достейн.

— Снова эта твоя непонятливость! — вскинул руки Дил. — Если желаешь тупить и далее, тогда я тебе объясню на пальцах. Матуа Высший пал три недели назад. Ваши армии рассыпаются перед их наступлением. Единственная причина, почему они не сравняли этот дворец из космоса, состоит в том, что они хотят, по возможности, захватить мир как можно целее.

— Думаю, мы трофей, — хмуро сказал Достейн.

— Не будь таким глупым, — ответил Дил, и в его словах появился яд. — Их генерал, Искандриан с планеты Атраксия, умный человек. С десяток систем этого сектора висит на краю мятежа и отказались платить десятину, как твоя тетка Миссрин. Висят, качаются, висят! — напел он с идеально белой и злобной улыбкой. — Если они будут действовать грубо, остальные, скорее всего, восстанут из страха. А милосердие к местному населению не только сохранит работоспособность планеты с минимальными затратами на отстройку, но и разрушит попытки лордов-мятежников посеять смуту среди собственных людей. В то же время беспощадность к правящему классу отобьет у других планетарных губернаторов желание решиться на последний шаг. Я слышал, они заживо сжигают гражданских лордов побежденных городов, — сказал Дил. — Представь только! На их месте мог быть ты.

Достейн вцепился в ночную сорочку.

— Не расстраивайся. Знаешь, почему они делают это? — спросил Дил.

— Потому что Император милосерден в Своей мудрости?

— Нет! — прорычал Дил, и его лицо скривилось в нечто нечеловеческое. Впрочем, к нему тут же возвратились его улыбка и самообладание. — Потому что они слабы. В любое другое время они разбомбили бы все главные поселения этого унылого комка грязи. Но они не могут, потому что если сделают так и подтолкнут остальных к восстанию, то не смогут усмирить их всех. Им не хватает душ под ружье. Другие миры будут бороться отчаяннее, потому что им будет что терять. Империум лишится целого субсектора, возможно даже навсегда. Это им ни к чему.

— Они сожгут меня за то, что сделала тетка. — Достейн был готов разрыдаться.

— Нет, скорее всего, они тебя просто искалечат кибернетическими имплантатами и обратят в рабство, но это же ничего, да?

Достейн захныкал.

Поллейн подсела ближе к Дилу и взяла его за руку.

— Но есть и другой путь. Тот, благодаря которому ты получишь власть. Ты станешь планетарным губернатором. Ты станешь королем! Ведь этого ты хотел все время.

— Как? Как ты сможешь это устроить?

— Дорогой юный Достейн, я ведь на самом деле не маленькая волосатая легенда. И я не лукавый толстый мальчишка вроде тебя, откусивший больше, чем может проглотить. Я… ладно, думаю, я кто-то вроде герольда куда большего и могущественного повелителя. Я пришел в поисках достойных, тех, кто встал бы под наши знамена. Некоторые приняли меня, поэтому я могу призвать союзников. А за ними придет еще больше союзников, — с извиняющимся видом сказал Дил. — Правда, они не очень красивы, но очень сильны. Они могут встать на твою сторону, но все зависит от того, насколько ты готов… — Дил умолк.

— Готов к чему?

— Доказать свою преданность, — ответил он. — Эти мои союзники, они не придут ради какого-то трусливого молокососа. Однако они придут ради человека, который может показать, чего стоит, показать решимость. Хочешь, я расскажу, что ты должен сделать?

Достейн посмотрел на Поллейн. Она улыбнулась ему и ободряюще кивнула. Сердце Достейна растаяло. Он не обратил внимания на то, как она подалась к Дилу, и их пальцы переплелись. Дил наклонился к ней.

— Хочешь и ее также? Она может стать твоей. — Как будто говорило его лицо.

Достейна вдруг наполнила сила, яркий и чистый свет. На мгновение ему показалось, что сам Император обратил на него Свой взор.

— Нет, — выдохнул Достейн. — Я не хочу знать.

Он бросился прочь из комнаты, хохот Поллейн и Дила звенел у него в ушах. Достейн не останавливался до тех пор, пока не достиг часовни дворца и не запер за собою дверь.

Глава 12

Дорога на север